Таинственный остров - Страница 63

Пока Пенкроф с помощью инженера трудился, не теряя ни минуты, Гедеон Спилет и Герберт тоже не бездельничали. Они взяли на себя поставку провизии для колонии. Журналист не переставал восхищаться юношей, который необычайно искусно владел луком и рогатиной. Герберт проявлял большую отвагу и хладнокровие, которые можно было бы назвать «разумной храбростью». Помня наставления Сайреса Смита, оба охотника не отходили больше чем на две мили от Гранитного Дворца, но даже в начале леса попадалось достаточно агути, кенгуру, диких свиней, пеккари. Со времени прекращения холодов западни стали давать мало дичи, но крольчатник по-прежнему поставлял обычное количество живности, и ее хватило бы, чтобы прокормить все население острова Линкольна.

Во время охоты Герберт часто беседовал с Гедеоном Спилетом о происшествии с дробинкой и о заключениях, к которым пришел инженер. Однажды, 26 октября, юноша сказал журналисту:

– Не кажется ли вам удивительным, мистер Спилет, что потерпевшие крушение, если они действительно высадились на острове, ни разу не появились в виду Гранитного Дворца?

– Это весьма удивительно, если они еще на острове, но ничуть не странно, если их больше здесь нет, – ответил журналист. Так вы, значит, думаете, что эти люди покинули остров? – продолжал Герберт.

– Это более чем вероятно, мой мальчик. Если бы их пребывание на острове затянулось и они все еще были бы здесь, какое-нибудь обстоятельство в конце концов раскрыло бы их присутствие.

– Но если они смогли отсюда уехать, значит это не потерпевшие крушение, – заметил юноша.

– Нет, Герберт, или, вернее, если они и потерпели его, то, так сказать, временно. Весьма возможно, что буря выбросила их на берег, но не разбила их корабль, и, когда ураган стих, они снова уплыли.

– Надо сознаться, – сказал Герберт, – что мистер Сайрес всегда больше опасался, чем желал присутствия людей на нашем острове.

– Ты прав, – ответил журналист. – По его мнению, в наших краях могут быть только пираты, а от них лучше быть подальше.

– Не исключена возможность, что мы когда-нибудь обнаружим следы их высадки, и этот вопрос выяснится, – сказал юноша.

– Я не говорю «нет», мой мальчик. Оставленный лагерь, потухший костер могут навести нас на верный след. Этого мы и ждем от предстоящей экспедиции.

В тот день, когда происходил этот разговор, охотники находились в части леса, примыкавшей к реке Благодарности и замечательной особенно красивыми деревьями. Между другими там попадались великолепные представители хвойных, достигающие двухсот с лишком футов высоты; обитатели Новой Зеландии называют их «каури».

– Знаете, что я надумал, мистер Спилет? – сказал Герберт. Если я заберусь на вершину каури, то увижу довольно значительную часть острова.

– Хорошая мысль, – одобрил журналист. – Но сумеешь ли ты вскарабкаться на такое дерево?

– Попробую, – ответил Герберт.

Ловкий и сильный юноша уцепился за ветви каури, расположение которых облегчало его задачу: в несколько минут он добрался до макушки дерева, возвышавшейся над огромным зеленым лесным массивом.

С этой высоты можно было охватить взглядом всю южную часть острова – от мыса Когтя на юго-востоке, до мыса Пресмыкающегося на юго-западе. С северо-западной стороны возвышалась гора Франклина, закрывавшая значительную часть горизонта.

Со своего наблюдательного пункта Герберт обозревал не известный еще им район острова, где приютились или могли приютиться чужеземцы. Юноша смотрел с величайшим вниманием.

На море ничего не было видно. На горизонте, на подступах к острову – ни одного корабля. Но берег был скрыт за деревьями, и какое-нибудь судно, а тем более судно со сломанными снастями, могло подойти вплотную к острову и остаться не видимым для Герберта.

В лесу Дальнего Запада – тоже ничего. Лес представлял собой непроницаемый купол, раскинувшийся на несколько квадратных миль, без единой просеки или полянки. Было невозможно даже проследить за течением реки Благодарности и заметить, в каком месте горы начинаются ее истоки. Быть может, на запад текли и другие реки, но ничто не позволяло это установить. Не обнаруживая никаких признаков лагеря, Герберт надеялся увидеть в воздухе хотя бы дым, свидетельствующий о присутствии человека. Атмосфера была чиста, и малейший дымок был бы заметен на фоне неба.

На мгновение Герберту показалось, что на западе вьется струйка дыма, но, всмотревшись внимательней, он убедился, что ошибся. Юноша глядел во все глаза, а зрение у него было превосходное. Нет, конечно, никакого дыма не было.

Герберт слез с дерева, и охотники возвратились в Гранитный Дворец. Сайрес Смит выслушал рассказ Герберта, покачал головой, но ничего не сказал. Было ясно, что разрешить этот вопрос можно будет только после осмотра всего острова.

Через день, 28 октября, произошло еще одно обстоятельство, тоже казавшееся непонятным.

Герберту и Набу, когда они бродили по берегу в двух милях от Гранитного Дворца, посчастливилось встретить великолепную черепаху из рода мидаз, с красивым щитком-панцирем, отливающим зеленым цветом.

Герберт увидел черепаху, когда она ползла между скал, пробираясь к морю.

– Ко мне, Наб, ко мне! – закричал он. Наб сейчас же подбежал к нему.

– Красивый зверь, – сказал негр. – Но как его поймать?

– Ничего нет легче, – ответил Герберт. Мы перевернем черепаху на спину, и она не сможет удрать. Возьми рогатину и делай то же, что буду делать я.

Черепаха, почуяв опасность, спряталась под щиток. Ни головы, ни лап ее не было видно; она лежала неподвижно, как камень.