Таинственный остров - Страница 117


К оглавлению

117

В этот день Сайрес Смит, пустив ток по проволоке, спросил, все ли обстоит хорошо в корале, и через несколько мгновений получил от Айртона удовлетворительный ответ.

Пенкроф был вне себя от радости и каждый день, вечером и утром, посылал в кораль телеграммы, никогда не остававшиеся без ответа. Этот способ связи имел два вполне реальных преимущества: во-первых, он позволял установить присутствие в корале Айртона и, во-вторых, не оставлял последнего в одиночестве. Впрочем, Сайрес Смит не реже раза в неделю посещал его, и Айртон, со своей стороны, время от времени приходил в Гранитный Дворец, где всегда встречал радушный прием.

Лето прошло в обычных работах. Ресурсы колонии, особенно овощные и злаковые, увеличивались со дня на день. Посевы семян, привезенных с острова Табор, прекрасно взошли. Плато Дальнего Вида представляло собой очень успокоительное зрелище. Четвертый урожай хлеба оказался превосходным, и, как всякий понимает, никто не вздумал считать, дала ли жатва ожидаемые четыреста миллиардов зерен. Пенкроф, правда, попытался это сделать, но Сайрес Смит заметил ему, что если бы даже он мог считать по триста зерен в минуту, то есть восемнадцать тысяч зерен в час, ему понадобилось бы для его вычислений около пяти тысяч пятисот лет; и бравый моряк отказался от своего намерения. Стояла прекрасная погода. Днем температура была очень высокая, по вечерам морской ветер смягчал жару, а ночи были даже прохладны. За лето пронеслось несколько гроз; они, правда, были непродолжительны, но обрушивались на остров Линкольна с необычайной силой. Несколько часов подряд на небе полыхали молнии и непрерывно грохотал гром. К этому времени маленькая колония достигла значительного процветания. Обитатели птичьего двора непрестанно размножались, и колонисты питались ими, так как необходимо было уменьшить население птичника до более скромных цифр. Свиньи принесли поросят, и понятно, что уход за этими животными отнимал у Наба и Пенкрофа много времени. Онагги, принесшие двух красивых жеребят, чаще всего возили на себе Гедеона Спилета и Герберта, который под руководством журналиста стал прекрасным наездником. Животных часто запрягали в повозку, чтобы доставлять в Гранитный Дворец дрова, уголь или различные полезные ископаемые, которые были нужны инженеру. За это время колонисты совершили несколько экспедиций в дремучие леса Дальнего Запада. Исследователи, направляясь туда, могли не бояться чрезмерно высокой температуры, так как солнечные лучи едва проникали сквозь густую листву, раскинувшуюся над их головой. Они обошли левый берег реки Благодарности, по которому тянулась дорога, ведшая из кораля к устью ручья Водопада. Отправляясь в эти экспедиции, колонисты не забывали хорошо вооружаться, так как им часто попадались очень злые и дикие кабаны, с которыми приходилось вступать в бой.

Как раз в этот период началась жестокая война с ягуарами. Гедеон Спилет питал к ним особенную ненависть, и его ученик Герберт был ему хорошим помощником: прекрасно вооруженные, они нисколько не опасались встречи с одним из этих хищников. Герберт проявлял безудержную отвагу, журналист отличался поразительным хладнокровием, и около двадцати великолепных шкур украшало большой зал Гранитного Дворца. Продолжая так, охотники могли вскоре достигнуть своей цели – окончательно истребить на острове породу ягуаров.

Инженер иногда принимал участие в экспедициях в неисследованные области острова, которые он тщательно изучал. В самых глухих частях леса он искал не следы животных, а иные следы, но ни разу глазам его не представилось ничего подозрительного. Ни Топ, ни Юп, сопровождавшие инженера, не предвещали своим поведением ничего особенного; но собака не раз еще принималась лаять у отверстия колодца, куда безрезультатно спускался инженер. Гедеон Спилет с помощью Герберта сфотографировал наиболее живописные части острова аппаратом, найденным в ящике и не бывшим до сих пор в употреблении. Кроме аппарата, снабженного мощным объективом, находился полный набор принадлежностей. Там были все вещества, необходимые фотографу, коллодий для обработки стеклянных пластинок; азотнокислое серебро, делающее их светочувствительными; гипосульфат для фиксирования полученного снимка; хлористый аммоний, в котором вылеживается бумага для позитивов; уксуснокислая сода и хлористое золото для пропитывания бумаги. Самая бумага, уже пропитанная хлором, тоже была приложена к аппарату, и, прежде чем наложить ее в рамке на негативы, оставалось только опустить ее на несколько минут в азотнокислое серебро, разведенное водой.

Журналист и его помощник скоро стали прекрасными фотографами и сделали несколько отличных видовых снимков, как, например: снимок острова с плато Дальнего Вида, с горой Франклина на горизонте; устье реки Благодарности, живописно обрамленное высокими скалами; полянка и кораль, примыкающие к первым тропам горы; прихотливые очертания мыса Когтя, мыса Находки и т. д.

Фотографы не преминули снять портреты всех без исключения обитателей острова.

– Это увеличит население, – говорил Пенкроф. Моряк был в восторге при виде своих безукоризненно похожих портретов, украшавших стены Гранитного Дворца, и охотно рассматривал эту выставку, словно самую роскошную витрину на Бродвее.

Но лучше всего, несомненно, удался портрет дядюшки Юпа. Дядюшка Юп позировал с неописуемой серьезностью и вышел как живой.

– Он как будто собирается сделать гримасу! – кричал Пенкроф.

Если бы дядюшка Юп остался недоволен своим портретом, он был бы слишком привередлив. Но обезьяна была в восторге и рассматривала свой портрет с выражением сентиментальности, не лишенной некоторого тщеславия.

117