Таинственный остров - Страница 118

118

Сильная жара окончилась в марте. Несколько раз прошли дожди, но было еще тепло. В этом году март, соответствующий сентябрю в северных широтах, был не так хорош, как обычно. Быть может, это предвещало раннюю и суровую зиму. Однажды утром колонистам даже показалось, что выпал первый снег. Герберт, спозаранку подошедший к окну, закричал:

– Посмотрите-ка, островок покрыт снегом!

– Снег в такое время? – спросил журналист, подходя к Герберту.

Остальные колонисты присоединились к ним и могли установить лишь одно: что не только островок, но и весь берег под Гранитным Дворцом был покрыт ровной белой пеленой-

– Ба, действительно снег! – сказал Пенкроф. Или что-то очень похожее, – согласился Наб.

– Но ведь только двадцать первое марта, и термометр показывает пятьдесят восемь градусов (14 градусов тепла по Цельсию), – заметил Гедеон Спилет.

Сайрес Смит молча смотрел на этот белый покров; он не знал, как объяснить это явление в такое время года и при подобной температуре.

– Тысяча чертей! – закричал Пенкроф. – Наши плантации померзнут!

Моряк собирался спуститься вниз, когда его перегнал проворный Юп, соскользнувший на землю по веревке.

Но не успел еще оранг коснуться земли, как безграничная снежная пелена поднялась и рассеялась в воздухе на бесчисленные хлопья, которые на несколько минут заслонили солнечный свет.

– Птицы! – закричал Герберт.

Это действительно была стая морских птиц с ярко-белыми перьями. Сотни, тысячи их опустились на остров и на берег.

Они взлетели и вскоре скрылись вдали, к величайшему изумлению колонистов, перед которыми, словно в феерии, зима мгновенно сменилась летом. К несчастью, эта перемена произошла так внезапно, что ни журналист, ни юноша не успели пристрелить хоть одну птицу, чтобы определить, какой она породы.

Через несколько дней, 25 марта, исполнилось два года с того времени, как потерпевшие крушение в воздухе были выброшены на остров Линкольна.

ГЛАВА XIX

Воспоминания с родине. – Шансы на спасение. – Проект обследования берегов острова. – Выступление 16 апреля. – Вид с моря на Змеиный полуостров. – Базальтовые скалы на западном берегу. – Ненастье. – Наступает ночь. – Новая загадка.

Два года! Целых два года колонисты не имели никакой связи со своими близкими! Они ничего не знали о том, что происходит в цивилизованном мире, и были так же одиноки на своем острове, как на мельчайшем астероиде солнечной системы.

Что– то происходит на родине? Быть может, еще и сейчас восстание южан обагряет кровью ее землю.

Эта мысль причиняла нашим колонистам большие страдания, и они часто говорили о гражданской войне, нисколько, впрочем, не сомневаясь, что дело Севера восторжествует, к чести Американского союза.

За эти два года ни один корабль не прошел в виду острова; во всяком случае, колонисты не заметили ни одного паруса. Очевидно, остров Линкольна стоял в стороне от мореходных путей и, как это доказывали карты, был даже вообще неизвестен. Иначе его пресноводная бухта должна была бы привлекать суда, нуждающиеся в возобновлении запасов воды. Но океан, окружавший их остров, насколько его мог охватить глаз, оставался пустынным, и колонистам, чтобы вернуться на родину, приходилось рассчитывать только на себя.

Существовал лишь один шанс на спасение, и однажды, в первую неделю апреля, обитатели колонии обсуждали его, собравшись в большом зале Гранитного Дворца. Речь как раз зашла об Америке, которую колонисты уже почти не надеялись увидеть.

– У нас есть лишь один-единственный способ покинуть остров Линкольна: построить достаточно большой корабль, который мог бы пройти по морю несколько сот миль, – сказал Гедеон Спилет. – Мне кажется, что если мы сумели построить лодку, то сумеем построить и корабль.

– И если мы побывали на острове Табор, то могли бы дойти и до Паумоту, – прибавил Герберт.

– Я этого не отрицаю, – отвечал Пенкроф, которому всегда принадлежал решающий голос в морских вопросах, – не отрицаю, хотя короткое путешествие и долгое путешествие – не совсем одно и то же. Если бы нашему суденышку во время перехода на остров Табор угрожала даже буря, мы могли бы не беспокоиться, так как знаем, что до гавани недалеко и в ту и в другую сторону. Но двенадцать тысяч миль – это немалый кусок пути, а до ближайшей земли придется пройти не меньше.

– А что, Пенкроф, в случае надобности вы бы рискнули на это? – спросил журналист.

– Я рискнул бы на все что угодно, мистер Спилет, – ответил моряк Вы же знаете, я не такой человек, чтобы отступать.

– Не забывайте, что среди нас есть еще один моряк, – сказал Наб.

– Кто же это? – спросил Пенкроф.

– Айртон.

– Это верно, – заметил Герберт.

– Только бы он согласился ехать с нами! – сказал Пенкроф.

– Неужели вы думаете, что, если бы яхта Гленарвана подошла к острову Табор, когда Айртон еще находился там, Айртон отказался бы уехать? – удивился Гедеон Спилет.

– Вы забываете, друзья мои, – проговорил инженер, – что в последние годы своего пребывания на острове Айртон уже не владел рассудком. Но вопрос не в этом. Необходимо выяснить, можем ли мы рассчитывать на прибытие этого шотландского судна, как на лишний шанс спасения. Гленарван обещал Айртону возвратиться за ним на остров Табор, когда он сочтет, что тот искупил свои преступления, и я думаю, что он вернется.

118